eng
Выпуск #7/2014
О.Дьяченко
Венчурное финансирование промышленных инноваций на практике
Венчурное финансирование промышленных инноваций на практике
Просмотры: 4902
УК "Сберинвест" управляет шестью региональными венчурными фондами, а также отраслевым фондом внедрения нанотехнологий в металлургической промышленности "Наномет" и двумя фондами недвижимости. Кроме того, под управлением дочерней компании находится Международный венчурный фонд развития новых технологий в энергетической отрасли РФ Nanoenergo Fund. В отличие от большинства других венчурных инвесторов, "Сберинвест" делает акцент на финансирование развития промышленных технологий.
Олег Геннадьевич, как вы оцениваете позиции УК "Сберинвест" на российском рынке венчурных инвестиций?
В этом бизнесе сложно построить единую рейтинговую шкалу, чтобы точно определить свои позиции. Например, нет смысла оценивать игроков по заявленному объему средств, так как в некоторых фондах нет "живых" денег. Упрощенно говоря, они вначале собирают проекты, и только потом привлекают средства. По объемам реальных средств лидеры–фонды при крупных нефтегазовых компаниях и банках, например, "Газпром венчур". Думаю, что в российскую десятку по этому показателю мы входим, но до первой пятерки еще предстоит расти.
По числу проектов вне конкуренции фонды, созданные ведущими IT-компаниями–Apple, Microsoft, Google, Яндекс, Mail.ru. Ежегодно каждый из них финансирует в среднем по 50 новых разработок. По числу же промышленных проектов лидерство в России принадлежит нам.
Кто выступает инвесторами проектов?
Основными инвесторами выступают банки, что закономерно, так как в них находится около 90% всех денежных средств. Не секрет, что каждая более или менее крупная российская финансово-промышленная группа располагает дочерним банком, в котором размещает и операционные, и инвестиционные средства. Поэтому мы используем выгодную банкам модель работы. На первом этапе, когда мы формируем фонд, деньги хранятся в банке и используются им как оборотные средства. На втором этапе создаются проекты, которые обслуживаются в банке. На третьем этапе проекты начинают кредитоваться, и банк на этом зарабатывает – фактически мы помогаем ему наращивать клиентскую базу. Более того, когда предприятие встает на ноги и начинает приносить прибыль, банк нередко выкупает его.
В некоторых наших фондах до 20% капитала принадлежит инвесторам, пришедшим через биржу, но в основном это спекулянты, которых привлекает хороший уровень доходности.
Почему вы выбрали в качестве основного объекта инвестиций именно промышленные проекты?
Анализ рынка показал, что эта ниша свободна, так как большинство наших коллег предпочитают заниматься информационными технологиями, биотехнологиями и сервисными проектами. На федеральном уровне есть несколько компаний, которые инвестируют в промышленные разработки, например "Лидер" и "ВТБ капитал", но в регионах кроме нас фактически никто не работает. То есть мы имеем возможность без давления со стороны конкурентов выбирать то, что нам интересно, вести проекты с нулевой стадии и получать на выходе уникальные нишевые продукты.
Но принято считать, что в промышленности и риски выше…
Это заблуждение. Мы проанализировали 20-летний опыт реализации программ венчурных инвестиций примерно в десятке ведущих технологических стран мира, и оказалось, что в области информационных технологий 97% фондов получают убытки, в области биотехнологий 70% фондов получают убытки, а в промышленности 65% проектов становятся успешными.
Приведу несколько примеров. Наша портфельная компания "Химтех-инжиниринг" производит нетоксичный пластификатор диоктилтерефталат, перерабатывая экологически вредные отходы терефталевой кислоты. Для производителей полимеров, например "Сибура", эти отходы были головной болью, а теперь мы их забираем, перерабатываем и продаем диоктилтерефталат производителям пластика, которые, кстати, покупают у того же "Сибура" полиэфиры и полипропилен. Какие тут могут быть риски?
Другая наша компания – "Краснодарский диоксид кремния" – утилизирует отходы производства риса с выработкой электрической энергии, оксидоуглеродного порошка и диоксида кремния. Электричество продается обратно рисоперерабатывающему заводу, оксидоуглеродный порошок – металлургам, диоксид кремния – производителям шин. И опять никаких рисков – потребности промышленности в оксидоуглеродном порошке и диоксиде кремния многократно превышает мощности нашего предприятия.
Конечно, запускать такие проекты сложно, возможны ошибки в технологических решениях. Например, когда мы начали создавать производство композитных труб, первые два решения оказались неправильными, тогда проект разделили на пять блоков: производство оборудования, производство связующего, производство подосновы, технологическая отработка и разработка стандартов для применения. За два года по этим направлениям мы организовали более 50 НИОКР и разработали около 30 стандартов для нефтехимиков, угольщиков, энергетиков, строителей теплосетей, строителей ЖКХ... В результате, мы можем предложить комплексное решение, включающее всю необходимую нормативную документацию для наиболее перспективных областей применения. Наши трубы на базе стеклянного и базальтового волокна на треть дешевле большинства аналогов, в 10 раз легче стальных и в 2 раза легче полиэтиленовых труб, пригодны для любых жидкостей, обладают энергосберегающим эффектом и служат не менее 50 лет.
Так что в промышленности уровень рисков относительно низок, плюс к этому отсутствует конкуренция и можно выбирать самые интересные направления. Согласитесь, что соревноваться в области IT с теми же Apple или Google – занятие малоперспективное. Конечно, на начальных этапах промышленных разработок приходится 3–4 года "помучиться", потому что работа с нашими учеными и инженерами очень, скажем так, специфична, но получаемые результаты все оправдывают.
Сейчас мы реализуем 32 базовых проекта, причем некоторые из них по мере развития разрастаются, и более 20 уже доведены до промышленной стадии.
По каким критериям выбираются проекты?
Мы не отбираем проекты, а формируем их. У нас более 100 заказов на технологические проекты от крупных промышленных предприятий и групп, поэтому начинаем с того, что ищем под них ученых. Например, композитные трубы разрабатывают Харьковский авиационный институт, НИИ стеклопластиков и волокна, Институт высокомолекулярных соединений РАН и МГУ им. М.В.Ломоносова. Когда проект сформирован, обеспечиваем его финансирование.
Региональным властям выгодно с нами работать, потому что, создавая фонд, мы предлагаем комплекс уже доведенных до промышленной стадии разработок и свои компетенции в формировании новых проектов под нужды местных заказчиков. В результате они получают инвестиции, новые рабочие места, налоговые поступления и, что немаловажно, политические дивиденды.
Как складывается сотрудничество с институтами развития?
Поскольку мы ведем проект от НИР до стадии серийного производства, то взаимодействуем практически со всеми федеральными институтами развития и профильными министерствами. Например, три наших проекта профинансировал "Фонд посевных инвестиций РВК", с другими структурными подразделениями РВК также работаем, пять наших компаний стали резидентами "Сколково", причем две из них уже получили финансирование, мы участвуем в проектах "Роснано" и Минэкономразвития, получаем гранты Минпромторга и Минобрнауки, сотрудничаем и с коллегами – другими венчурными фондами.
Если рассматривать задачу привлечения средств на разных стадиях реализации проектов, то с финансированием НИР и ОКР обычно не возникает проблем, при создании промышленного производства инструментов также хватает: кредиты, лизинг, федеральные и региональные программы, – а вот предшествующий ему запуск малой серии без венчурных фондов был бы "мертвой долиной".
Существуют ли системные проблемы, мешающие работе?
На всех этапах развития проектов основные проблемы так или иначе связаны с конкретными людьми: бизнесменами, учеными, инженерами, политиками. К сожалению, в последние десятилетия сложилось так, что по своему менталитету большинство людей в нашей стране – пессимисты, и это мешает работе. Ученые наши очень неспешны, и их постоянно приходится поторапливать. Директора предприятий далеко не всегда соответствуют своей должности, причем это уже не национальная особенность, а общемировая проблема. Думаю, что не более одного процента людей обладает необходимыми качествами, чтобы быть директором промышленного предприятия, потому что для этого надо уметь собрать и мотивировать команду, то есть быть хорошим психологом, разбираться в финансах, технологии, коммерции… Таких людей очень мало.
Какие из ваших портфельных компаний развивают нанотехнологии?
Московская компания "Новые плазменные технологии" – проект венчурного фонда "Наномет" – разрабатывает и производит оборудование для формирования самосмазывающегося наноструктурированного твердого покрытия на режущем инструменте и деталях, а также предлагает услуги по нанесению таких покрытий. В решениях компании используются технологии вакуумного ионно-плазменного нанесения покрытий и электронно-лучевой плавки, резки и сварки.
Воронежская компания "Техпромлит" выпускает литьевые заготовки для трубопроводной арматуры из коррозионностойкой высокопрочной аустенитной стали, упрочненной наноразмерными частицами нитридов. Такая арматура может применяться в ЖКХ, химических производствах, нефте- и газодобыче. В этом проекте использованы разработки ЦНИИчермет им. И.П.Бардина.
Упоминавшаяся уже компания "Краснодарский диоксид кремния" в перспективе будет выпускать, в том числе, поликремний высокой чистоты – наноматериал для электроники и солнечной энергетики.
Для упрочнения наших композитных труб в стеклопластик могут добавляться многослойные углеродные нанотрубки, их концентрация определяется в зависимости от требований заказчика к характеристикам труб.
Таким образом, мы вносим свой вклад в развитие наноиндустрии.
Каковы перспективы партнерства с правительством Самарской области, о котором было объявлено на форуме "Открытые инновации"?
Мы выиграли открытый конкурс на право стать управляющей компанией формируемого в Самарской области фонда долгосрочных прямых инвестиций. Объем фонда составит 400 млн. руб. с возможностью дальнейшего увеличения до 1 млрд. руб. Также достигнуты договоренности о создании фонда посевных инвестиций с первоначальным объемом 100 млн. руб., который в течение трех лет планируется увеличить до 300 млн. руб. Половину средств привлекаем мы, половина поступит из бюджета региона.
Отмечу, что в Самарской области созданы хорошие условия для развития промышленных инноваций – работают химический, агробиотехнологический и авиакосмический технопарки, технопарк автокомпонентов, бизнес-инкубаторы, создается наноцентр. Мы уже формируем проекты для размещения на площадке "Тольяттикаучук" технопарка "Тольяттисинтез". По сложившейся практике, к финансированию проектов будем привлекать средства как частных инвесторов, так и институтов развития, а также других инвестиционных фондов.
Спасибо за интересный рассказ.
С О.Г.Дьяченко беседовал Д.Ю.Гудилин
В этом бизнесе сложно построить единую рейтинговую шкалу, чтобы точно определить свои позиции. Например, нет смысла оценивать игроков по заявленному объему средств, так как в некоторых фондах нет "живых" денег. Упрощенно говоря, они вначале собирают проекты, и только потом привлекают средства. По объемам реальных средств лидеры–фонды при крупных нефтегазовых компаниях и банках, например, "Газпром венчур". Думаю, что в российскую десятку по этому показателю мы входим, но до первой пятерки еще предстоит расти.
По числу проектов вне конкуренции фонды, созданные ведущими IT-компаниями–Apple, Microsoft, Google, Яндекс, Mail.ru. Ежегодно каждый из них финансирует в среднем по 50 новых разработок. По числу же промышленных проектов лидерство в России принадлежит нам.
Кто выступает инвесторами проектов?
Основными инвесторами выступают банки, что закономерно, так как в них находится около 90% всех денежных средств. Не секрет, что каждая более или менее крупная российская финансово-промышленная группа располагает дочерним банком, в котором размещает и операционные, и инвестиционные средства. Поэтому мы используем выгодную банкам модель работы. На первом этапе, когда мы формируем фонд, деньги хранятся в банке и используются им как оборотные средства. На втором этапе создаются проекты, которые обслуживаются в банке. На третьем этапе проекты начинают кредитоваться, и банк на этом зарабатывает – фактически мы помогаем ему наращивать клиентскую базу. Более того, когда предприятие встает на ноги и начинает приносить прибыль, банк нередко выкупает его.
В некоторых наших фондах до 20% капитала принадлежит инвесторам, пришедшим через биржу, но в основном это спекулянты, которых привлекает хороший уровень доходности.
Почему вы выбрали в качестве основного объекта инвестиций именно промышленные проекты?
Анализ рынка показал, что эта ниша свободна, так как большинство наших коллег предпочитают заниматься информационными технологиями, биотехнологиями и сервисными проектами. На федеральном уровне есть несколько компаний, которые инвестируют в промышленные разработки, например "Лидер" и "ВТБ капитал", но в регионах кроме нас фактически никто не работает. То есть мы имеем возможность без давления со стороны конкурентов выбирать то, что нам интересно, вести проекты с нулевой стадии и получать на выходе уникальные нишевые продукты.
Но принято считать, что в промышленности и риски выше…
Это заблуждение. Мы проанализировали 20-летний опыт реализации программ венчурных инвестиций примерно в десятке ведущих технологических стран мира, и оказалось, что в области информационных технологий 97% фондов получают убытки, в области биотехнологий 70% фондов получают убытки, а в промышленности 65% проектов становятся успешными.
Приведу несколько примеров. Наша портфельная компания "Химтех-инжиниринг" производит нетоксичный пластификатор диоктилтерефталат, перерабатывая экологически вредные отходы терефталевой кислоты. Для производителей полимеров, например "Сибура", эти отходы были головной болью, а теперь мы их забираем, перерабатываем и продаем диоктилтерефталат производителям пластика, которые, кстати, покупают у того же "Сибура" полиэфиры и полипропилен. Какие тут могут быть риски?
Другая наша компания – "Краснодарский диоксид кремния" – утилизирует отходы производства риса с выработкой электрической энергии, оксидоуглеродного порошка и диоксида кремния. Электричество продается обратно рисоперерабатывающему заводу, оксидоуглеродный порошок – металлургам, диоксид кремния – производителям шин. И опять никаких рисков – потребности промышленности в оксидоуглеродном порошке и диоксиде кремния многократно превышает мощности нашего предприятия.
Конечно, запускать такие проекты сложно, возможны ошибки в технологических решениях. Например, когда мы начали создавать производство композитных труб, первые два решения оказались неправильными, тогда проект разделили на пять блоков: производство оборудования, производство связующего, производство подосновы, технологическая отработка и разработка стандартов для применения. За два года по этим направлениям мы организовали более 50 НИОКР и разработали около 30 стандартов для нефтехимиков, угольщиков, энергетиков, строителей теплосетей, строителей ЖКХ... В результате, мы можем предложить комплексное решение, включающее всю необходимую нормативную документацию для наиболее перспективных областей применения. Наши трубы на базе стеклянного и базальтового волокна на треть дешевле большинства аналогов, в 10 раз легче стальных и в 2 раза легче полиэтиленовых труб, пригодны для любых жидкостей, обладают энергосберегающим эффектом и служат не менее 50 лет.
Так что в промышленности уровень рисков относительно низок, плюс к этому отсутствует конкуренция и можно выбирать самые интересные направления. Согласитесь, что соревноваться в области IT с теми же Apple или Google – занятие малоперспективное. Конечно, на начальных этапах промышленных разработок приходится 3–4 года "помучиться", потому что работа с нашими учеными и инженерами очень, скажем так, специфична, но получаемые результаты все оправдывают.
Сейчас мы реализуем 32 базовых проекта, причем некоторые из них по мере развития разрастаются, и более 20 уже доведены до промышленной стадии.
По каким критериям выбираются проекты?
Мы не отбираем проекты, а формируем их. У нас более 100 заказов на технологические проекты от крупных промышленных предприятий и групп, поэтому начинаем с того, что ищем под них ученых. Например, композитные трубы разрабатывают Харьковский авиационный институт, НИИ стеклопластиков и волокна, Институт высокомолекулярных соединений РАН и МГУ им. М.В.Ломоносова. Когда проект сформирован, обеспечиваем его финансирование.
Региональным властям выгодно с нами работать, потому что, создавая фонд, мы предлагаем комплекс уже доведенных до промышленной стадии разработок и свои компетенции в формировании новых проектов под нужды местных заказчиков. В результате они получают инвестиции, новые рабочие места, налоговые поступления и, что немаловажно, политические дивиденды.
Как складывается сотрудничество с институтами развития?
Поскольку мы ведем проект от НИР до стадии серийного производства, то взаимодействуем практически со всеми федеральными институтами развития и профильными министерствами. Например, три наших проекта профинансировал "Фонд посевных инвестиций РВК", с другими структурными подразделениями РВК также работаем, пять наших компаний стали резидентами "Сколково", причем две из них уже получили финансирование, мы участвуем в проектах "Роснано" и Минэкономразвития, получаем гранты Минпромторга и Минобрнауки, сотрудничаем и с коллегами – другими венчурными фондами.
Если рассматривать задачу привлечения средств на разных стадиях реализации проектов, то с финансированием НИР и ОКР обычно не возникает проблем, при создании промышленного производства инструментов также хватает: кредиты, лизинг, федеральные и региональные программы, – а вот предшествующий ему запуск малой серии без венчурных фондов был бы "мертвой долиной".
Существуют ли системные проблемы, мешающие работе?
На всех этапах развития проектов основные проблемы так или иначе связаны с конкретными людьми: бизнесменами, учеными, инженерами, политиками. К сожалению, в последние десятилетия сложилось так, что по своему менталитету большинство людей в нашей стране – пессимисты, и это мешает работе. Ученые наши очень неспешны, и их постоянно приходится поторапливать. Директора предприятий далеко не всегда соответствуют своей должности, причем это уже не национальная особенность, а общемировая проблема. Думаю, что не более одного процента людей обладает необходимыми качествами, чтобы быть директором промышленного предприятия, потому что для этого надо уметь собрать и мотивировать команду, то есть быть хорошим психологом, разбираться в финансах, технологии, коммерции… Таких людей очень мало.
Какие из ваших портфельных компаний развивают нанотехнологии?
Московская компания "Новые плазменные технологии" – проект венчурного фонда "Наномет" – разрабатывает и производит оборудование для формирования самосмазывающегося наноструктурированного твердого покрытия на режущем инструменте и деталях, а также предлагает услуги по нанесению таких покрытий. В решениях компании используются технологии вакуумного ионно-плазменного нанесения покрытий и электронно-лучевой плавки, резки и сварки.
Воронежская компания "Техпромлит" выпускает литьевые заготовки для трубопроводной арматуры из коррозионностойкой высокопрочной аустенитной стали, упрочненной наноразмерными частицами нитридов. Такая арматура может применяться в ЖКХ, химических производствах, нефте- и газодобыче. В этом проекте использованы разработки ЦНИИчермет им. И.П.Бардина.
Упоминавшаяся уже компания "Краснодарский диоксид кремния" в перспективе будет выпускать, в том числе, поликремний высокой чистоты – наноматериал для электроники и солнечной энергетики.
Для упрочнения наших композитных труб в стеклопластик могут добавляться многослойные углеродные нанотрубки, их концентрация определяется в зависимости от требований заказчика к характеристикам труб.
Таким образом, мы вносим свой вклад в развитие наноиндустрии.
Каковы перспективы партнерства с правительством Самарской области, о котором было объявлено на форуме "Открытые инновации"?
Мы выиграли открытый конкурс на право стать управляющей компанией формируемого в Самарской области фонда долгосрочных прямых инвестиций. Объем фонда составит 400 млн. руб. с возможностью дальнейшего увеличения до 1 млрд. руб. Также достигнуты договоренности о создании фонда посевных инвестиций с первоначальным объемом 100 млн. руб., который в течение трех лет планируется увеличить до 300 млн. руб. Половину средств привлекаем мы, половина поступит из бюджета региона.
Отмечу, что в Самарской области созданы хорошие условия для развития промышленных инноваций – работают химический, агробиотехнологический и авиакосмический технопарки, технопарк автокомпонентов, бизнес-инкубаторы, создается наноцентр. Мы уже формируем проекты для размещения на площадке "Тольяттикаучук" технопарка "Тольяттисинтез". По сложившейся практике, к финансированию проектов будем привлекать средства как частных инвесторов, так и институтов развития, а также других инвестиционных фондов.
Спасибо за интересный рассказ.
С О.Г.Дьяченко беседовал Д.Ю.Гудилин
Отзывы читателей
